Пещерное сознание: как живут обитатели турецких подземелий
Наши первобытные предки селились в пещерах, потому что еще не умели строить дома. Немало жителей Каппадокии даже сегодня предпочитает туфовые своды стенам современных квартир
«Вокруг света» отправился в Турцию выяснить, что хорошего в такой жизни.
Бабушка Арифе любит гостей и готова позировать перед камерой. А дедушка Мустафа ворчит, что порядочные женщины не позволяют туристам фотографировать свое лицо. От обрыва ко входу в их пещеру спускается крутая протоптанная в камне тропинка. Маленький двор на площадке перед скалой чисто выметен и огорожен виноградными лозами, в углу пристроилась спутниковая тарелка. Арифе и Мустафа — троглодиты, жители пещер.
Пещера с видом
В традиционную каппадокийскую пещеру без поклона не войдешь: очень низкий дверной проем. Раньше такие проходы служили дополнительной защитой от непрошенных гостей. Многие пещеры в долине Гёреме были вырыты людьми еще в IV веке: в таких жилищах скрывались от преследования ранние христиане. Рослым римским воинам в полном боевом облачении было сложно проникать внутрь узких лабиринтов.
Трехкомнатная пещера досталась Мустафе после смерти отца: на этом куске земли, полученном во времена Ататюрка, живет уже четвертое поколение семьи.
— Потрогай стены, — говорит 77-летний Мустафа, — они сохраняют жизнь. У меня дома даже хлеб и виноград неделями не портятся, что уж говорить обо мне. — Он бьет себя кулаком в грудь и смеется.
Местные скалы из вулканического туфа приглянулись первым поселенцам неслучайно: порода так легко поддается обработке, что для создания жилого пространства достаточно лишь кирки и лопаты. При этом податливый туф твердеет на воздухе и вскоре после завершения работ перестает осыпаться. Но главное его достоинство — естественный климат-контроль: летом в таких пещерах прохладно, а зимой тепло.
— Когда молодые были, мы жили в современных домах, но нам не нравилось, много переезжали, — рассказывает бабушка Арифе. — То холодно, то душно, то мало места, то дорого. А сюда как приехали, стало в самый раз. Я редко из пещеры выхожу, разве что на базар раз в неделю.
Находясь в ее доме и не подумаешь, что ты в пещере: на побеленных стенах висят ковры, на шкафах и тумбочках разложены плетеные салфетки, на диване расстелено вязаное покрывало. Канарейки в клетках перекрикивают диктора из телевизора, в окна вставлены стеклопакеты.
— Здесь со времен моего отца почти ничего не изменилось, — говорит Мустафа. — Мы разве что стены побелили, обновили окна и порог. А водопровод и электричество провели еще лет тридцать назад, прямо из города. Такой дом и ремонта не требует.
Пещера стариков по традиции разделена на мужскую и женскую половины: в мужской комнате стоит телевизор и плита, зато женская окнами выходит на долину Гёреме, над которой по утрам пролетают воздушные шары. Отдельный вход ведет во внутренний двор — авлу, где женщина может заниматься хозяйственными делами, скрытая от посторонних глаз. Здесь у Арифе свой огородик. Даже зимой сквозь серую каменистую почву пробиваются перья зеленого лука.
— Эта земля как бы наша и как бы государственная, — говорит Арифе. — Мы ею владеем, можем оставить ее нашим внукам, но должны платить арендную плату правительству. Аренда небольшая, ведь эта пещера не исторический памятник. Но если бы мы захотели продать свои права на нее, то смогли бы купить квартиру в Стамбуле с видом на Босфор.
— А хотели бы жить в Стамбуле? — спрашиваю бабушку.
— Нет, — смеется она, — там шумно и пещер нет.
Пока я выбираю сувенирную куклу из тех, что Арифе делает на продажу, бабушка показывает мне расшитый головной убор, который она надевала перед свадьбой больше пятидесяти лет назад. И просит ее сфотографировать, пока не видит дед Мустафа.
— Хотела бы я быть такой же красивой, когда состарюсь, — говорю я Арифе.
— Это потому, что я живу в пещере, — отвечает бабушка. — Все мы тут красавцы и долгожители.
Пещера с традициями
«Живи дольше, живи лучше, в моем доме, милой пещере». Скан публикации «Нью-Йорк таймс» от 2 мая 1997 года с таким заголовком приклеен скотчем к стене пещеры, выдолбленной в туфовом столбе недалеко от крепости Учхисар. С фотографии улыбается Исмаил Кутлугюн, хозяин этого конусообразного природного образования, каких здесь немало. Их называют «дымоходами фей» — перибаджалары (peribacaları).
Пещеру Исмаила я нашла не сразу, дорогу показали местные жители. Здесь у многих нет почтовых адресов: каждого пещерного поселенца почтальоны знают в лицо, потому на конвертах и посылках достаточно указать долину и имя получателя.
Исмаил сидит в гостиной, его жена Имине разливает чай в стеклянные стаканчики, армуды.
— Видишь ниши в стенах, где расставлена старая посуда? Это голубиные насесты, — говорит Исмаил. — Когда-то здесь был старый христианский монастырь, а в этих пещерах его обитатели держали голубей: птичий помет использовался в качестве удобрения. Монахи выращивали виноград и делали вино. Но это давно было, еще до Османской империи. А когда их прогнали, пещеры заняли турки. Я никогда не жил в другом месте. В этой пещере родился, в ней и умру.
Исмаил — старший из двух братьев в семье, поэтому всегда знал, что туфовый дом достанется ему. В его перибаджалары восемь этажей: чем выше забираешься, тем меньше комната.
— Посмотри, раньше здесь в каждой пещере жили люди, — стоя со мной на балконе второго этажа, Исмаил указывает на лес туфовых конусов, похожих на гигантские термитники. — Целая деревня была. Вон дом семьи Имине. Она тоже дочь троглодитов, мы с детства вместе росли. Когда я маленький был, жители пещер еще кур держали, коз и даже коров: нижний этаж использовали под хлев. А потом, в 1980-е, власти объявили общее расселение. Многим квартиры дали в Невшехире. А моя пещера оказалась самой крепкой, только мне и разрешили остаться, но скот держать запретили. Теперь мы тут с Имине одни.
Я иду через двор за Исмаилом к другой скале, посмотреть на зимние квартиры — бывшие монастырские винодельни. В них комнаты меньше и коридоры глубже уходят в породу. В полу кухни, по совместительству главной комнаты в доме, выдолблен очаг, похожий на огромную чашу с узкой горловиной. Когда здесь готовят еду, заодно прогревается и вся пещера. Правда, этими квартирами Исмаил давно уже не пользуется: в холодное время года он просто топит углем и дровами металлические буржуйки в летних комнатах.
— Мои далекие предки были кочевниками. Тут один ученый из Анкары приезжал, говорил, что традиция делить жилища на летние и зимние — тоже отголосок кочевой жизни. Как сезонные пастбища. Или вон видишь в центре потолка такая специально сделанная вмятина? Это гёбек, «пупок» по-нашему, так в шатрах бывает. Только я ему говорю: не кочевник я, здесь моя история. Если от своей истории бежать, нечего будет передать детям.
— А молодежь готова жить в пещерах? — спрашиваю.
— Нет, — вздыхает Исмаил, — ведь молодым нужны университеты, офисы и клубы. Все это есть только в больших городах. А в наших долинах кроме истории уже ничего нет, вот и уезжают. Одна надежда на туристов: молодые турки все перенимают у иностранцев, а те могут заразить их модой на пещерную жизнь. Люблю смотреть на заграничных гостей, когда они впервые входят в мой дом, украдкой трогают стены, нюхают воздух и с опаской поглядывают на потолок: как бы не обвалился. Ровно так же я веду себя в современной квартире. Смешно, наверное. Я часто предлагаю путешественникам переночевать у себя, вкусить экзотики. Только это все неофициально: на справки, необходимые для открытия отеля, денег у меня пока нет.
1/5В туфовых пещерах повышенная влажность, а это способствует эрозии. Пока там жили люди, они отапливали свои дома, стелили ковры и тем самым попутно защищали стены от разрушения
Пещера с туристами
Хакан Бей, владелец отеля Wings, копил на специальные разрешения для реконструкции пещер двадцать пять лет. Больше двадцати лет он работал управляющим в лучших гостиницах Стамбула, откладывал деньги и наконец сумел выкупить для своего отеля здание, построенное над историческими пещерами в Невшехире.
— Больше всего денег ушло на ремонт пещерных номеров, — говорит Хакан. — Пришлось оформить много разрешений. В пещерах Каппадокии без справки даже гвоздь не вобьешь, а нам нужно было не только расширить комнаты для удобства гостей, но и разместить в них хаммамы, украсить стены барельефами.
После того как в 1985 году ЮНЕСКО включило Национальный парк Гёреме и другие пещерные поселения Каппадокии в список всемирного наследия, привычные для многих жилища превратились в исторические памятники. Со всем прилагающимся к ним правилами пользования: согласно турецкому законодательству, за порчу исторических памятников можно получить от двух до пяти лет тюрьмы.
— Закон касается даже тех, кто живет в пещерах из поколения в поколение. Сначала к запрету относились несерьезно, но в 1992 году правительство дало понять, что не шутит: тогда в тюрьму на два года посадили пастухов, которые выдолбили себе спальные ниши в одной из пещер в долине Гёреме. Они неграмотные были, не знали, что историческую ценность портят. После этого случая жители Каппадокии стали очень бережно относиться к своим пещерам.
Если владелец пещеры хочет что-то изменить в своем жилище, первым делом он должен получить справку о том, что пещера не является историческим памятником. План реконструкции утверждается государственным архитектором. На каждый этап строительства требуется отдельное разрешение.
Специальная комиссия следит за ходом работ и в течение нескольких лет может являться с проверками. А если кто-то из местных жителей сообщит полиции об изменениях во внешнем облике пещеры, то это повод для приезда и проверки всех документов. Но бюрократические сложности не останавливают желающих «строить» в пещерах свой бизнес.
— В архитектурном плане Каппадокия — уникальное место, — говорит Хакан. — Посмотрите, как наши природные образования похожи на творения каталонца Антонио Гауди. Он вдохновлялся этим местом, как и французский архитектор Ле Корбюзье.
С каждым годом количество пещерных отелей в Каппадокии растет. Прежние конюшни, голубятни, склады и винные погреба становятся номерами дорогих гостиниц. А вот настоящих троглодитов остается все меньше.
— Старики умирают, — продолжает Хакан, — пещеры переходят в наследство молодым. А дети не готовы создавать домашний уют своими руками, ведь в пещеру не купишь типовую мебель. Плюс все эти ковры, дорожки, покрывала… Фабричные изделия смотрятся в пещере нелепо, а мастерством наших бабушек уже почти никто не владеет. Вот молодые и продают свое наследство отелям или иностранцам. А эти иностранцы нам потом рассказывают, что мы теряем.
О том же говорил мне и экскурсовод Сезар, когда мы проезжали мимо целого района когда-то обитаемых, но сейчас заброшенных пещер — с черными провалами пустых окон, со сломанными балконами:
— Недавно в Каппадокию приезжали этнографы из Италии. Рассказывали в школе экскурсоводов, как важно изучать быт людей, которые живут в пещерах поколениями. И я вспомнил, что пять лет назад у нас в соседях была пара стариков — я даже один раз к ним туристов водил. Все собирался их расспросить о том, как живут сейчас и как жили раньше, да времени не было. А теперь умерли старики: сначала он, потом она. Приезжали внуки, забрали вещи, в скале той открыли магазин сувенирной глиняной посуды.
Пещера с сокровищами
Одно из самых популярных мест в Аваносе — магазин Шабана Топуза, семь поколений предков которого занимались гончарным ремеслом. В подвальных пещерах его мастерской, как в сокровищнице Аладдина: лабиринт из комнат, где каждая заполнена удивительными кувшинами, тарелками и горшками.
— Когда-то в Каппадокии и жениться было нельзя, если ты не умеешь работать с глиной, — рассказывает Шабан, раскручивая гончарный круг. — Сватовство проходило так: сначала родители жениха шли в дом к невесте и смотрели, какие она ткет ковры. Потом родители невесты шли в дом жениха и просили его слепить им сахарницу. А это ведь одна из самых сложных работ!
Шабан берет кусок глины и ловкими движениями пальцев превращает в изящный горшочек.
— Сначала изготавливается основа, а потом крышечка. Испытание для мастера: крышка должна подойти сразу, без примерки. Но и это не главное, — Шабан берет свежевылепленную сахарницу с идеально подогнанной крышкой и одним движением ножа разрезает изделие пополам. — Главное, чтобы стенки сахарницы были везде одинаковой толщины. И если родителей не устроит работа жениха, ему откажут в женитьбе.
В пещерах Шабана хватает места и для выставки керамики, и для печей, и для рабочей зоны, где на гончарных кругах мужчины создают посуду. Обожженные заготовки расписывают уже женщины, но делают это у себя дома, в подземных комнатах. В Аваносе большинство зданий возведены поверх пещер. В них давно никто не живет, но помещения используют под склады, магазины или мастерские.
— Туристическая популярность Каппадокии, с одной стороны, помогла пещерам, с другой — сыграла с ними злую шутку, — считает Шабан. — Да, многие древние фрески удалось таким образом сохранить. Но никто не подсчитывает пещеры, которые этот ажиотаж разрушает. Вот построили дорогу для туристических автобусов к подземному городу-музею Деринкую, а проходит она ровно над пещерами. И каждый день исторический памятник подвергается огромной нагрузке, стены трескаются и осыпаются. Некоторые районы полностью расселили для их сохранения. Только вот незадача: пройдите по городу — увидите пустующие башни, дырявые, как швейцарский сыр. В туфовых пещерах повышенная влажность, а это способствует эрозии. Пока там жили люди, они отапливали свои дома, стелили ковры и тем самым попутно защищали стены от разрушения.
Своими пещерами Шабан гордится, хоть он и не получал их в наследство. Десять лет назад гончар выкупил подвалы у нескольких турецких семей, объединил их в одну галерею-лабиринт, сам вырезал в стенах ниши и шкафы для посуды.
— Один старый гончар открыл мне секрет, — хитро улыбается Шабан. — Тот, кто владеет пещерой, владеет счастьем. Только вот узнал он этот секрет, когда потерял свой «дымоход фей» и переехал в новый современный дом.
Старики, которых заставили переехать, называют такие постройки домами катастроф — afet evleri. Все потому, что дома планировали и строили приезжие архитекторы. Жизнь в них дороже, чем в пещерных поселениях. Зимой в квартирах недостаточно тепло: надо тратиться на центральное отопление. Летом душно: приходится заводить кондиционер, а это новые расходы. В прежние времена шкафы и полки выдалбливали прямо в стене пещеры, а в новых жилищах нужно ставить мебель, которая занимает лишнее пространство.
— У молодежи сейчас то депрессия, то стресс, — говорит Шабан, — они потеряли свое место и даже не знают, что искать. Маются, бедные, в многоквартирных домах. Мне повезло: я это вовремя понял. Работать руками и жить в пещерах — вот залог счастливого долголетия. И если первое любой человек всегда сможет себе устроить, то второе есть только у нас, в Каппадокии.
ОРИЕНТИРОВКА НА МЕСТНОСТИ
Гёреме, ил Невшехир, Турция
Площадь Национального парка Гёреме ~ 100 км²
Площадь ила Невшехир 5467 км²
Население ~300 000 чел.
Плотность населения 55 чел/км²
Площадь Турции 783 562 км² (36-е место в мире)
Население ~ 84,7 млн чел. (18-е место)
Плотность населения 110 чел/км²
ДОСТОПРИМЕЧАТЕЛЬНОСТИ подземные города Каймаклы и Деринкую, Долина голубей, крепость Учхисар, Национальный парк Гёреме.
ТРАДИЦИОННЫЕ БЛЮДА тести-кебаб (мясо с овощами в горшочке), гёзлеме (тонкая лепешка, в которую можно заворачивать начинку из шпината, сыра и т. д.), чечевичный суп, долма.
ТРАДИЦИОННЫЕ НАПИТКИ гранатовый чай, каппадокийское вино.
СУВЕНИРЫ куклы ручной работы в традиционных нарядах, хеттский винный кувшин в форме кольца, игральные кости из оникса.
РАССТОЯНИЕ от Москвы до Невшехира ~ 1900 км (от 4 часов 15 минут в полете без учета пересадки в Стамбуле), далее 40 км по автодороге до Гёреме
ВРЕМЯ совпадает с московским
ВИЗА россиянам не нужна
ВАЛЮТА турецкая лира (10 TRY ~ 0,7 USD)
Фото: Константин Чалабов
Материал опубликован в журнале «Вокруг света» № 7, июль 2019, частично обновлен в мае 2022
Что еще почитать по теме
1 из 2Прогулки по СтамбулуУзнать цену
2 из 2Щербакова А.Н. "Турция изнутри. Как на самом деле живут в стране контрастов на стыке религий и культур?"Узнать цену
Екатерина Сехина